Андрей Ильин - Диверсия [= Федеральное дело]

Документы…

— Документов у нас практически нет.

— Тогда они должны появиться. ПОТОМУ что Он, как всякий государственный бюрократ, считает, что их не может не быть. В принципе. Там, где ведется хоть какая-нибудь работа, появляются горы бумаг. Если мы не хотим, чтобы нас посчитали лентяями, мы должны их представить.

Я не думаю, что Он серьезно полезет в архивы, но все же на этот случай оформите пару сотен килограммов типовой макулатуры. Ну там приказов, отчетов, объяснительных. Постарайтесь, чтобы после их прочтения у всякого человека сложилось впечатление, что наша организация сродни городскому архиву, где сотня покрытых мхом и плесенью архивариусов с утра до вечера ковыряется в истлевших бумажках. Мы только собираем информацию. Только собираем! И очень редко и лишь по прямому указанию Президента ввязываемся в реальные события. Но эти дела, естественно, можно отсматривать только с письменного разрешения Президента. Которое еще нужно получить… и верно оформить… и правильно обозвать архивное дело… и умудриться найти его в горе бумаг… Понятно?

— Понятно. Но такое количество бумаг мы оформить не успеем.

— Оформите, сколько успеете. Но обязательно на те, что успеете, навесьте гриф «Совершенно секретно». Остальные дайте списочным перечнем. Если он и начнет осмотр документов, то с самых секретных. А на простые даже внимания не обратит. Тем более пришел он сюда не за бумагами. А за головами.

Финансы. Реанимируйте документацию прикрытия. Если ее окажется мало — позаимствуйте готовые архивы в каких-нибудь прикрытых за ненадобностью ЖЭУ, СМУ, НИИ. Они ничем не будут отличаться от наших. Проще выправить документы, удостоверяющие личность на уже готовые командировки, чем рисовать печати городов на эти командировки.

Теперь люди…

Здесь Руководитель на мгновение запнулся. Люди были самым узким пунктом. Люди были носителями информации. Живыми носителями.

— В общем, так. Разработчика и задействованных в операции агентов выведите из всех дел.

— Из всех?

— Кроме того, которым они занимаются в настоящий момент. Если мы откажемся от разработки данной операции, то косвенным образом признаем свою вину.

Перепроверьте и перекроите под новые обстоятельства их официальные биографии и послужные списки. Отсмотрите контакты за последние пять лет. Бывших с ними в контакте сотрудников изолируйте, например, отослав в длительные командировки. Используемые шифры, пароли, адреса смените. И обязательно издайте приказ о наказании разработчиков операции.

— Но мы никогда не писали подобных приказов.

— Раньше нам и дураков-ревизоров не присылали. А теперь — вот он, в соседней комнате сидит. Сформулируйте приказ позаковыристей и посуровее. Завизируйте. Зарегистрируйте под каким-нибудь сто пятым номером. Вышестоящие органы должны видеть, что мы не щадим своих проштрафившихся работников.

— Может, проще сразу на… пенсию?

— Проще. Но хлопотней. Неожиданные… пенсии подотчетных лиц в процессе ревизии настораживают. И заставляют копать с утроенной энергией. Нет, до завершения расследования — никаких резких шагов не предпринимайте. Пусть все идет как идет. Всему свой срок и место…

Руководители Конторы говорили об очень страшном. И одновременно об очень простом. И само собой разумеющемся. В их среде. О том, как наилучшим образом уйти от севших на хвост преследователей. Как, пожертвовав многим, сохранить хоть что-то.

Они не были дорвавшимися до власти садистами-чиновниками, мечтающими только о том, чтобы перерезать глотку паре-тройке своих подчиненных. Они были «спецами», знавшими правила игры и подчинявшимися этим правилам. Находясь на боевом задании в тылу противника, раненых за собой не тащут. И не оставляют на поругание врагу. Контора во главе со своими командирами находилась в глубоком тылу. На территории собственной страны. И случились раненые. По собственной вине и халатности. Спасти их было нельзя. Но, спасая их, можно было угробить всех. И Дело. И удлинить срок их же мучений. Потому что, если дело дойдет до настоящего «потрошения», из плененных «языков» постараются вытрясти всю информацию. Вместе с внутренностями.

Несчастный случай для них был лучшим выходом из положения. Он вообще был лучшим выходом. Для всех. Но время несчастных случаев еще не пришло.

— Вторым эшелоном обороны подготовьте еще нескольких «мальчиков для битья». Которые пойдут вслед за разработчиком. Если ревизия затянется.

— А если ревизия затянется больше, чем на несколько «мальчиков»?

— Сомневаюсь. Эта проверка не похожа на плановое разрушение. Скорее на фрагментарный укус. Разведку боем. Но… Но все же на тот самый крайний случай продумайте шаги по полной эвакуации. Вплоть до самороспуска и чистки организации. Цель — сохранение Тайны. И сохранение наиболее ценных людей, спецтехники и спецсредств.

Если этому Президенту мы не нужны, дождемся следующего.

И встреча Ревизора с Шефом-куратором состоялась.

— Мне нужны все задействованные в операции исполнители, — потребовал Ревизор.

— Все исполнители погибли, — ответил Куратор.

— Как так все?.. Все до единого?

— Все. В лице того единственного агента.

— Он работал один?!

— Один.

Ревизор не поверил. В Безопасности к участию в операции подобного уровня были бы привлечены десятки специалистов. А здесь один-единственный агент. Все это попахивало в лучшем случае злостной халтурой.

— Мне необходимо познакомиться с деталями операции. В частности, с заданием, которое получил агент, с тем, что он успел в данном направлении сделать.

— Детали операции и методы, с помощью которых мы работаем, я раскрывать не имею права. Это наша кухня.

— На что же вы имеете право?

— Обрисовать общую событийную картину. Без оперативных подробностей.

— Какова была цель операции?

— Организация наблюдения за одним из членов Правительства.

— За каким? — Этого я тоже сказать не могу. На разглашение имен я разрешения не получал. Это требует дополнительного согласования.

— За чем велось наблюдение?

— Не знаю. Нас не ставят в известность о целях той или иной работы. Нам формулируют конкретные тактические задачи. Которые мы выполняем. На этот раз — отследить все контакты объекта на протяжении месяца. И представить отчет.

— Почему эта работа была поручена именно вашей организации?

— Другие силовые структуры не имеют права вести разработку объектов подобного уровня…

Шефу-куратору очень не понравился высокопоставленный Инспектор. Прежде всего тем, что он обрекал его, Шефа-куратора, на скоропостижно-неизбежную пенсию. Засвеченный работник Конторы переставал быть работником Конторы. Засвеченный работник Конторы либо уходил в посредники, либо… уходил. Место посредника было занято. Значит, завершив все беседы, Шеф-куратор должен был скоро и неизбежно почить в отставку.

Шеф-куратор не догадывался, знал доподлинно, что, направив к нему Инспектора, его непосредственный Начальник тут же вычеркнул его из списков действующих работников Конторы. И переподчинил всех работавших с ним исполнителей. И направил их, от греха подальше, в неблизкие края. Если не на ту же пенсию. И провел еще целый ряд обязательных, как смена времен года, оргмероприятий, направленных на сохранение Тайны. На сохранение Конторы.

Гидра отбросила прищемленный хвост и отползла в нору зализывать полученную рану. Тем шевелящимся, привлекающим к себе внимание охотника и предназначенным для съедения хвостом стал он — Шеф-куратор.

С этой минуты вокруг него образуется информационный вакуум, мало чем отличающийся от последующей смерти.

Именно поэтому Шеф-куратор не испытывал приязни к своему собеседнику. И еще потому, что ему очень не нравились задаваемые им вопросы. Какие-то они были не совсем по исследуемой теме. Или его собеседник был очень далек от ведения следственных мероприятий и к тому же глуп. Или, наоборот, знал, что хотел. Но хотел не совсем того, зачем официально пришел.

— Что установило наблюдение за объектом?

— Не знаю. Вернее, знаю только половину. Агент погиб, не успев дать полный отчет.

— Вы считаете, его гибель связана с его работой?

— Впрямую — скорее всего нет. Косвенно — вполне вероятно.

Ревизор усмехнулся. Про себя. Он более чем кто-либо был осведомлен об этой косвенной связи.

— Какие выводы можно сделать из известной части наблюдений?

— Мы не делали выводов. Мы только наблюдали.

— А вы лично? У вас может быть личное мнение по данному вопросу? Что вы можете сказать?

— О моем личном мнении вам лучше спросить моего вышестоящего начальника.

Ревизор поморщился. Какими-то они оказались совсем простыми, эти таинственные суперагенты:

Похожие книги на "Диверсия [= Федеральное дело]", Андрей Ильин читать полностью, без сокращений.

Андрей Ильин - Мы из Конторы

Андрей Ильин - Игра на вылет

Андрей Ильин - Тень Конторы

Андрей Ильин - Обет молчания

Андрей Ильин - Боец